Неточные совпадения
— Друг мой! — повторила графиня Лидия Ивановна, не спуская с него глаз, и вдруг
брови ее
поднялись внутренними сторонами, образуя треугольник на лбу; некрасивое желтое лицо ее стало еще некрасивее; но Алексей Александрович почувствовал, что она жалеет его и готова плакать. И на него нашло умиление: он схватил ее пухлую руку и стал целовать ее.
— В Варшаву? Как в Варшаву? — сказал Янкель.
Брови и плечи его
поднялись вверх от изумления.
«Это оттого, — думал он, — что у ней одна
бровь никогда не лежит прямо, а все немного
поднявшись, и над ней такая тоненькая, чуть заметная складка… Там, в этой складке, гнездится у ней упорство».
При входе шумливой ватаги толстяк нахмурил было
брови и
поднялся с места; но, увидав в чем дело, улыбнулся и только велел не кричать: в соседней, дескать, комнате охотник спит.
Посередине кабака Обалдуй, совершенно «развинченный» и без кафтана, выплясывал вперепрыжку перед мужиком в сероватом армяке; мужичок, в свою очередь, с трудом топотал и шаркал ослабевшими ногами и, бессмысленно улыбаясь сквозь взъерошенную бороду, изредка помахивал одной рукой, как бы желая сказать: «куда ни шло!» Ничего не могло быть смешней его лица; как он ни вздергивал кверху свои
брови, отяжелевшие веки не хотели
подняться, а так и лежали на едва заметных, посоловелых, но сладчайших глазках.
Лоб его странно светился;
брови высоко
поднялись; косые глаза пристально смотрели в черный потолок; темные губы, вздрагивая, выпускали розовые пузыри; из углов губ, по щекам, на шею и на пол стекала кровь; она текла густыми ручьями из-под спины.
Потом, с прибавлением теплоты в воздухе, с каждым днем токует громче, дольше, горячее и, наконец, доходит до исступления: шея его распухает, перья на ней
поднимаются, как грива,
брови, спрятанные во впадинках, прикрытые в обыкновенное время тонкою, сморщенною кожицею, надуваются, выступают наружу, изумительно расширяются, и красный цвет их получает блестящую яркость.
Петр стоял сумрачный и потемневший, точно на лицо его надвинулась туча.
Брови звонаря тоже вдруг
поднялись высоко над глазами, в которых виднелось так знакомое Эвелине выражение слепого страдания…
Первый момент свидания вышел довольно натянутым, как Голиковский ни старался занять гостя. Лука Назарыч как-то все ежился, точно ему было холодно, и только кряхтел, хмуря седые
брови. Наконец, он
поднялся, застегнул сюртук на все пуговицы и проговорил...
Густые, страшные
брови Эммы Эдуардовны
поднялись кверху, глаза весело расширились, и по ее щекам бегемота расплылась настоящая, неподдельная улыбка. Она быстро протянула обе руки Тамаре.
Я увидал огромные серые глаза на подвижном, оживленном лице — и все это лицо вдруг задрожало, засмеялось, белые зубы сверкнули на нем,
брови как-то забавно
поднялись…
В окно, весело играя, заглядывал юный солнечный луч, она подставила ему руку, и когда он, светлый, лег на кожу ее руки, другой рукой она тихо погладила его, улыбаясь задумчиво и ласково. Потом встала, сняла трубу с самовара, стараясь не шуметь, умылась и начала молиться, истово крестясь и безмолвно двигая губами. Лицо у нее светлело, а правая
бровь то медленно
поднималась кверху, то вдруг опускалась…
Пускаются в ход благосклонные или язвительные улыбки (смотря по обстоятельствам), нахмуренные
брови, воркотня;
поднимается сам собой указательный палец и грозит в пространство.
У дяди начали
подниматься брови и расширяться глаза. Александр замолчал.
Брови девушки
поднялись еще выше…
Брови Лели
поднялись, и у самой у нее был такой хорошенький носик и такие выразительные глаза, что солнце поступило умно, расцеловав горячо, до красноты щек, все ее молоденькое, наивно-прелестное личико.
Поднялся вихорь, степь дрогнула,
Взвилася пыль; с ресниц, с усов,
С
бровей слетела стая сов...
Из угла откуда-то
поднялась маленькая женщина, большеглазая, носатая, с тонкими
бровями.
Феня слушала его с опущенными глазами, строгая и бледная, как мученица. Только ее соболиные
брови вздрагивали да высоко
поднималась белая лебяжья грудь. Гордей Евстратыч не видал ее краше и теперь впивался глазами в каждое движение, отдававшееся в нем режущей болью. Она владела всеми его чувствами, и в этой крепкой железной натуре ходенем ходила разгоравшаяся страсть.
Юлия Сергеевна лениво
поднялась и вышла, слегка прихрамывая, так как отсидела ногу. В дверях показалась дама, худая, очень бледная, с темными
бровями, одетая во все черное. Она сжала на груди руки и проговорила с мольбой...
Татьяна встала; ее
брови сдвинулись; бледное лицо потемнело. Литвинов тоже
поднялся.
Чайки нагнали пароход, одна из них, сильно взмахивая кривыми крыльями, повисла над бортом, и молодая дама стала бросать ей бисквиты. Птицы, ловя куски, падали за борт и снова, жадно вскрикивая,
поднимались в голубую пустоту над морем. Итальянцам принесли кофе, они тоже начали кормить птиц, бросая бисквиты вверх, — дама строго сдвинула
брови и сказала...
Вот
брови сторожа
поднялись, он уставился глазами в потолок, и вновь волосы на его лице зашевелились.
Прислонясь спиной к стволу клёна, Лунёв смотрел на могилу убитого им человека. Он прижал свою фуражку затылком к дереву, и она
поднялась у него со лба.
Брови его нахмурились, верхняя губа вздрагивала, обнажая зубы. Руки он засунул в карманы пиджака, а ногами упёрся в землю.
Смотря в том направлении, куда глядел Ганувер, я увидел старого безобразного человека с надменным выражением толстого лица и иронической
бровью; выслушав, Дегуст грузно
поднялся, уперся ладонями в стол и, посмотрев вбок, сказал...
Брови ее
поднимаются, глаза блестят от слез, и все лицо озаряется, как светом, знакомым, давно не виданным выражением доверчивости.
Сейчас от Прокопьевского монастыря, Дивьей обители и Служней слободы остались одни пустыри. Только по-прежнему высоко
поднимается правый гористый берег Яровой, где шумел когда-то вековой бор. Теперь торчат одни пни, а от прежнего осталось одно название: народ называет и сейчас горы Охониными
бровями.
Сусанна слегка обратилась к г. Ратчу; я увидел лицо ее в профиль. Тонкая,
бровь высоко
поднялась над опущенной векой, неровный румянец разлился по щеке, маленькое ухо рдело под закинутым локоном.
Марфа Андревна знала, что значит такие поклоны в ее монастыре. Строгие
брови Марфы Андревны сдвинулись, глаза сверкнули, и губы выразили и гнев и презрение. Виновная не
поднималась, гневная боярыня стояла, не отнимая у нее своей ноги, которую та обливала горячей слезою.
Когда Гаврила Иванович начинал говорить, густые черные
брови у него
поднимались и лоб покрывался тонкими морщинками.
Стелла не пошевелилась, даже не вздрогнула. Слишком все было странно в этот тихий солнечный день, чтобы разгневаться на грубое поклонение, от кого бы оно ни исходило. Только слегка
поднялись брови над снисходительно улыбнувшимися глазами: руку поцеловал мужчина.
К счастью, скоро в столовую вошла Кэт в сопровождении отца. Увидев меня, она удивленно закусила нижнюю губку, и
брови ее высоко
поднялись. Нас представили. По лицу Кэт я догадался, что о нашем случайном знакомстве в саду никому не должно быть известно — Милая девушка! Конечно, я исполнил твое безмолвное приказание.
— Гуляет, — насупив
брови, сквозь зубы процедил Трифон, а сам,
поднявшись с лавки и отодвинув оконницу, высунул на волю седую свою голову.
Две
брови его, похожие на летящую ласточку,
поднялись, и он поглядел на меня.
— Что делать? — вздыхая, сказал священник, и снова
брови и бородка его
поднялись кверху и опустились.
Муж был в сильном волнении и казался совершенно растерян. Он направился было к старушке; но, не дойдя несколько шагов, повернулся, прошел по комнате и подошел к священнику. Священник посмотрел на него, поднял
брови к небу и вздохнул. Густая с проседью бородка тоже
поднялась кверху и опустилась.
Она была вся оживлена: черные
брови ее то
поднимались, то опускались, взор то щурился и угасал, то быстро сверкал и пронизывал; античные ее руки горели и щипали в лепестки мягкую шемахинскую кисть от пояса распашного капота из букетной материи азиатского рисунка.
Черкасов поколебался, однако взял порошок; другой я высыпал себе в рот. Жена Черкасова, нахмурив
брови, продолжала пристально следить за мною. Вдруг Черкасов дернулся, быстро
поднялся на постели, и рвота широкою струею хлынула на земляной пол. Я еле успел отскочить. Черкасов, свесив голову с кровати, тяжело стонал в рвотных потугах. Я подал ему воды. Он выпил и снова лег.
— Вы и тут правы, — выговорил писатель, и обе
брови его
поднялись и придали лицу еще более нервное выражение.
Женщина отняла ладонь от жирного и морщинистого лба, и
брови ее
поднялись.
Анна Серафимовна удивленно вскинула на него ресницами. Ее широкие бархатные
брови слегка
поднялись.
Голоса смолкли. Лизар, засыпавший лошадям овес,
поднялся на крылечко. Я достал бутылку, налил водкою рюмку и чашку. Предложил чашку Лизару. Лизар задвигал плечами, маленькие глаза под нависшими
бровями блеснули.
Раньше он мне мало нравился. Чувствовался безмерно деспотичный человек, сектант, с головою утонувший в фракционных кляузах. Но в те дни он вырос вдруг в могучего трибуна. Душа толпы была в его руках, как буйный конь под лихим наездником.
Поднимется на ящик, махнет карандашом, — и бушующее митинговое море замирает, и мертвая тишина.
Брови сдвинуты, глаза горят, как угли, и гремит властная речь.
Ольга играет Сильвию, я — Занетто. Произносим свои добросовестно выученные монологи, но без малейшего признака «души». Диалоги — еще того хуже. Я замечаю у Ольги одну забавную вещь, и весьма некстати: когда она говорит быстро и горячо, у нее
поднимается правая
бровь.
Слово за словом полились ответы. Боб Денисов оказался сыном оперного певца. Коршунов происходил из писательской семьи, где собирались художники и артисты, подметившие дарование в мальчике. Федя Крылов, самый юный, промямлил, что в театре весело, а в университете скучно, и что ему все равно, где учиться теперь. Немчик Рудольф
поднялся со своего места и, чуть хмуря
брови над детски-ясными, застенчивыми глазами, произнес чуть слышно...
Черные
брови Нинки по-детски высоко
поднялись, потом набежали на самые глаза, темным облаком покрыв лицо.
Пошли гулять в бор. Из-за сини далеких снегов красным кругом
поднимался огромный месяц. Юрка, напряженно наморщив
брови, сказал...
Была у Нинки особенность, Марк всегда ею любовался. Черные
брови ее были в непрерывном движении: то медленно
поднимутся высоко вверх, и лицо яснеет; то надвинутся на лоб, и как будто темное облако проходит по лицу. Сдерживая на тонких губах улыбку, он смотрел в ее лицо, гладил косы, лежавшие на крепких плечах, и сладко ощущал, как к коленям его прижималась молодая девическая грудь.
Она сидела на столе, положив нога на ногу, и рассказывала. По плечам две толстых русых косы, круглое озорное лицо, чуть вздернутый нос.
Брови очень черные то
поднимались вверх, то низко набегали на глаза; от этого лицо то как будто яснело, то темнело.
Седые густые
брови воеводы нахмурились; лучи раскаленных глаз его устремились на врага и, казалось, проницали его насквозь; исполинскою, жилистою рукой сжал он судорожно меч, грудь его
поднялась, как разъяренный вал, и, издав какой-то глухой звук, опустилась. Боярина смирила мысль, что будет пролита кровь при дверях дочерниной комнаты. Он видел движение руки своего сына и, стиснув ее, предупредил роковой удар.